Людмила Завойко: “Милиция хватала людей с желто-блакитными флагами”

Поділитись:
WhatsApp
Viber

Людмила Завойко – единственный представитель Днепродзержинска на первом международном фестивале современной украинской песни “Червона рута” в 1989 году – стала свидетелем, как на горкоме партии в Черновцах вывесили желто-блакитный флаг, и впервые увидела милицию, разгонявшую резиновыми палками людей, одетых в цвет будущего флага Украины. 

Кроме удовольствия можно было еще получать и деньги

“Родители познакомились на комсомольской стройке Каховской ГЭС, – рассказывает Людмила. – А уже на следующий год после моего рождения они поехали строить Днепродзержинскую гидроэлектростанцию, да так и остались там жить. Я училась на Днепрострое в СШ № 33. Пела в школьном хоре, пробовала себя в танцевальном и драматическом кружках. На каком-то школьном вечере в седьмом классе я решила спеть песню “Русское поле”. Большой актовый зал с хорошей акустикой, эхом разносились слова. Сейчас понимаю, что пела красиво, звонким чистым голосом. Мальчишкам понравилось, они мне делали комплименты. Я задумалась. А когда был набор в вокально-инструментальный ансамбль в Доме учителя, поняла, что это – мое. Благодаря нашему руководителю Льву Петровичу Друлю у меня полностью раскрылся певческий талант. Он все время повторял, что мне надо учиться в музыкальном училище. Просил родителей, чтобы они отпустили меня после 8 класса в музучилище. Я даже ходила на прослушивание. Но все упиралось в то, что там были только духовой факультет и дирижерско-хоровой, о котором мама говорила: “Баян на плечі – і пішла”. Вот если бы был вокальный, то я бы показала свой норов, и родители не стали бы мне преградой”.

1974 г. Во время концертной поездки на канал “Днепр-Донбасс”

Но Люду тянуло к активной песенной жизни. В Доме учителя, в основном, были репетиции, и очень редко, концерты в школах.

“Как-то мне предложил Володя Зайцев, с которым мы пересекались на разных фестивалях, ходить к ним в клуб в Романково, – рассказывает Людмила. – Надо было петь на танцах. Мало того, кроме удовольствия можно еще было получать и деньги. Так я стала петь в вокально-инструментальном ансамбле “Горизонт”.

После окончания школы встал вопрос, где продолжать учебу дальше. “Тогда еще музыка брала верх, – говорит собеседница. – Но родители сказали, что петь я могу всегда, а профессия должна быть серьезная. И я поступила в торговый техникум. Потом по направлению работала в горпромторге, окончила Донецкий институт. Начинала с продавца универмага “Радуга”, работала старшим экономистом планового отдела больше 20 лет”.

Я всю жизнь пою

1982 год. Совместный Новогодний вечер в универмаге “Радуга” с парнями из автобазы

Где бы Людмила ни работала, что бы ни делала, а петь она не прекращала. Выступала на различных смотрах, конкурсах, фестивалях. Но главный ее успех пришел к ней в 1989 году. “26 июля мне позвонили из обкома профсоюза торговли и попросили поучаствовать в одном конкурсе, в котором будут исполняться только украинские песни, – вспоминает Л.Завойко. – Согласившись, я поинтересовалась, а какие именно песни должны быть – народные или популярные современные. “Понятия не имею, но три песни надо спеть”, – услышала в ответ. Звонок был в среду, а в субботу уже начинался конкурс”.

Получив указания подойти в днепропетровском универмаге “Славутич” к баянисту, Людмила подумала, что если будет аккомпанировать баянист, то это народные песни, и под них, соответственно, надо подбирать костюм. “В ДК металлургов мне дали клетчатую плахту, бархатный жупанчик вишневого цвета, синие сапожки, а на голову нацепила ленту,  – рассказывает Людмила. – Дома перед зеркалом спела несколько украинских песен. Остановилась на песне Ивасюка “Відлуння”. Решила спеть “Ой, у вишневому садочку”. А на всякий случай подготовила еще и “На долині дощ іде”.

Приехав в Днепропетровск, в парке Чкалова Людмила увидела огромный транспарант с надписью “Перший міжнародний фестиваль української сучасної пісні і музики “Червона рута”… Но деваться уже было некуда. И она решила спеть “Ой, у вишневому садочку”. “Настроилась, сняла ленточку, вышла и спела а капелла “Ой, у вишневому садочку”, – говорит Людмила. – Один из членов жюри сразу прибежал за кулисы и стал восхищаться тембром моего голоса”.

Региональный конкурс проходил три дня. Жюри слушало рок-музыкантов, выступления исполнителей поп-музыки, бардов. Каждый день выбиралась десятка лучших. Потом из этих 30 человек отобрали десятку самых лучших исполнителей, участвовавших в воскресном  гала-концерте. “Объявили, что я вошла в десятку, и надо было приехать на заключительный концерт, – говорит Завойко. – Мы тогда не понимали важности этого мероприятия, поэтому сначала отказались участвовать, сославшись на занятость. Но потом, посоветовавшись, все-таки приехали. Поскольку гала-концерт начинался поздно вечером, я уговорила отца, чтобы он привез меня и маму на концерт машиной. Приехали мы рано, думали послушать выступления бардов. И как раз попали, когда объявляли лауреатов конкурса. И можете представить мое изумление, когда объявили, что Гран-при не дали никому, первое место присудили композитору и певцу из Кривого Рога Владимиру Грицишину, а второе место дали мне и еще одному парню из Днепропетровского музыкального училища. Было настолько неожиданно. Подарили хрустальную вазу и грамоту лауреата”.

На фестивале пользовались успехом песни протеста

Людмила Завойко перед поездкой на фестиваль в Черновцы

Приятной неожиданностью для Людмилы стало известие о том, что она, как один из победителей от Днепропетровской области, едет в сентябре 1989 года в Черновцы на международный конкурс. “Я поехала вместе с музыкальной группой из Днепропетровского университета, трио “Калина” и Владимиром Грицишиным, – вспоминает с ностальгическими нотками в голосе Людмила Завойко. – Поселили нас в общежитии Черновицкого университета. Потому, что все отели были отданы иностранцам и вип-персонам. Честно говоря, нам было неплохо там жить. Единственным неудобством было то, что воду давали по определенному графику. Сам конкурс проходил в парке культуры и отдыха. Членами совета жюри был Назарий Яремчук, Тарас Петриненко и другие известные люди.

Меня удивили песни, которые исполнялись на фестивале. Если у нас дома мы пели лирику, то там большим успехом пользовались песни, носящие характер протестов. Если, например, в песне звучали слова о том, что “відібрали мову”, то зрители вскакивали и размахивали огоньками зажигалок. Для меня это было шоком. Я тогда была абсолютно далека от политики, как и все жители нашего региона. Я не ожидала такого. Думала: приехали, попели, потусовались и разъехались. Но не тут-то было. И когда все вставали, а мне не хотелось, подружки подначивали, вставай, а то точно тризубцем получишь в спину. Фактически фестиваль был очень политизированный. Дома у нас застой был полнейший, а там уже был всплеск и выплеск. А когда Виктор Морозов спел песню, в которой говорилось об экологической трагедии, произошедшей в Черновцах (о неизвестной болезни, когда одновременно в городе облысели более 90 детей, замалчивали тогда. Сейчас это заболевание официально называется химической экзогенной интоксикацией. – прим. автора), у меня аж мурашки по коже поползли”.

Конкурс продолжался, но никого из Днепропетровской делегации не приглашали выступать. “А нам очень хотелось петь, – говорит Людмила. – Потом нам объяснили, что неожиданно для всех приехало очень много конкурсантов, и что жюри физически не может  всех прослушать. Поэтому от каждого региона будут брать только тех, кто занял первое место. А Назарий Яремчук предложил тем, кто очень хочет спеть, записываться. Поставят площадку и будем на ней выступать. Но это оказалось только на словах. В конце концов, организаторы фестиваля нашли выход. Предложили поехать с выступлениями по маршруту “Червоної рути”. То есть по районам Черновицкой области. И мы об этом не пожалели. Побывали мы в достаточно богатом Глыбоцком районе. Меня очень удивило и поразило, что у них уже тогда в школе был компьютерный класс. Там была не такая жизнь, как у нас на востоке Украины. Люди жили более богато”.

Во время пребывания на фестивале Людмиле довелось сталкиваться и с проявлением предубежденности со стороны местных жителей. “Как-то в ресторане женщина из обслуживающего персонала спросила, откуда мы приехали, – говорит Л.Завойко. –  Отвечаю, что из Днепропетровска. Она тогда говорит по-украински: “А чому це ви приїхали до нас і не розмовляєте українською мовою?”. “Як ви мене запитали, так я і відповіла, – отвечаю. – Я можу хоч на польській, хоч на російській, хоч на українській мові розмовляти”.  Во время дискусси я узнала, что эта женщина учительница. Говорю ей: “Я виросла на Дніпрі, а ви на Тисі. То чому ви вважаєте себе українцями, а нас ні? Просто через те, що у нас більше російськомовних людей, то ми так і розмовляємо. А у вас навпаки, більше угорців, румун, поляків. Значить ви теж не розмовляєте чистою українською мовою, тому що тут бешений діалект. Чому ви, вчителька, а розмовляєте не чистою українською мовою? Чому у вас говорять не півень, а когут, а на велосипед ви кажете ровер? Навіть Тарас Григорович Шевченко не вживав таких слів”. И знаете, она согласилась со мной.

Чувствовалось, что грядут какие-то изменения

Вернулись мы в Черновцы, когда проходил гала-концерт. Непривычно было видеть просто ходивших по городу людей, одетых в украинские национальные костюмы. Там впервые я увидела настоящие милицейские резиновые палки, которыми утихомиривали протестующих людей. При входе на стадион обыскивали, потому что были взрывы. Об этом не писали в прессе. Но, как говорится, на чужой роток не накинешь платок. Молва быстро разносила вести с места инцидентов. Утром перед гала-концертом мы проснулись от какого-то шума. Выглянув в окно, увидели, что на городской мэрии вместо красного советского флага на ветру трепещет желто-голубое полотнище. Был такой скандал. Многие девушки ходили в синих юбочках и желтых кофточках. Их хватала милиция и куда-то увозила. На стадионе люди вели себя раскованно, пели песни протеста. Уже чувствовалось, что грядут какие-то изменения”.

Телевидение СССР снимало этот гала-концерт. И Людмила попала в объектив, где ее в красивом костюме показали крупным планом. Сидела она, оказывается, на трибуне с Ивасюками. “Места на трибунах были уже практически заняты, – рассказывает Завойко. – Но я, вся такая видная из себя 33-летняя девушка, отодвинула милиционера, стоящего на входе стадиона, и жестом пригласила всю нашу Днепропетровскую делегацию. Мы пошли и сели на маленькой трибунке, которая предназначалась для родных и самых близких людей Ивасюка. Но они сидели выше нас”.

Еще раз Людмила пересеклась с певцом Виктором Морозовым на вечере памяти Ивасюка в церкви. “Песни памяти о нем пели под гитару прямо в церквушке при университете, – рассказывает Людмила. – Церквушка не могла вместить всех желающих. Виктору Морозову места не хватило, и он поставил стульчик рядом возле меня. Мы тогда пообщались так, ни о чем. Виктор уже тогда в своих музыкально-театрализованных представлениях высмеивал коммунистическую власть, чем значительно способствовал подъему национального сознания в Украине накануне независимости. Насколько я знаю, Морозов 5 октября того же года впервые исполнил публично, со сцены Львовской филармонии, запрещенный тогда национальный гимн “Ще не вмерла Україна”.

Гала-концерт показывали по телевидению глубокой ночью, чтоб не все могли видеть происходящее. “Милиция хватала людей с жовто-блакитными флагами или в одежде такого же цвета и вытаскивала за пределы стадиона. Посреди футбольного поля люди в украинских костюмах начали водить хоровод. Сначала к ним никого не подпускали. Но милицейский кордон не в силах был сдержать теснивших, и толпа, прорвав его, ринулась на поле. Потом нам объясняли, что это был националистический шабаш”.

Дома Людмила, отчитываясь на профсоюзном собрании о поездке, рассказывала о том, что в Черновцах чуть ли не восстание происходило. “Говорю, что через год-два к нам это тоже придет, – вспоминает она. – Но никто всерьез этого не воспринимал, у людей в глазах была такая скука, такой застой. Меня никто тогда не услышал. Или, может быть, просто они ничего не поняли”.

В.Куленко

20.08.2013
Категорія: Історія
Теґи: