Днепродзержинское общество историков-краеведов провело августовское заседание

Поділитись:
WhatsApp
Viber

В центральной городской библиотеке состоялось очередное заседание историко-краеведческого общества “Каменское-Днепродзержинск”. Присутствующие с интересом слушали известного краеведа, автора многих книг Александра Слоневского, рассказавшего об исследованиях жизненного пути директора ДГЗ Николая Васильевича Голубенко и заместителя коммерческого директора ДГЗ Алексея Даниловича Зубенко.

“Я долгие годы хотел выяснить что-либо о судьбе Николая Васильевича, возглавлявшего Днепровский государственный завод, – сказал докладчик. – Насобиралось немало информации. Поскольку новелла о Голубенко по объему не так велика, то я добавил рассказ о Зубенко, работавшего заместителем директора ДГЗ по финансовой части. Новеллы о Голубенко и Зубенко, будь они написаны год назад, могли бы занять достойное место в книге “История в лицах или Портретная галерея Каменского-Днепродзержинска”.

Татьяна Герасюта и Александр Слоневский 

Опальный директор

Биография директора ДГЗ, как и многих известных людей времени, когда в Советском Союзе шли репрессии, до боли предсказуема. Яркий взлет, необоснованные обвинения, арест и расстрел. “Будущий директор ДГЗ Николай Васильевич Голубенко родился в 1897 году в Курске, – продолжает свой рассказ Александр Юльевич. – Украинец. Из мещан. Он стал членом ВКП(б) в грозном 1914 году. В этот же период арестован и отправлен на поселение в Тобольскую губернию. После Февральской революции 1917 года был освобожден и работал в Киевском Совете рабочих и крестьянских депутатов. В 1918-19 гг. был одним из руководителей Одесского подполья. Являясь активным участником гражданской войны Голубенко состоял членом Реввоенсовета Третьей Украинской армии, комиссаром 45-й стрелковой дивизии. В 1921-23 гг. он – секретарь Киевского губернского комитета партии. В 1924-25 гг. – на подпольной работе в Югославии. После возвращения занимал партийные, профсоюзные, хозяйственные посты. В частности, в 1929-31 гг. Голубенко становится членом Президиума ВСНХ СССР. Затем директором завода имени Петровского.

С января 1932 по 1933 год он занимал должность директора завода имени Дзержинского, сменив на этом посту самого Иосифа Манаенкова, когда тот был отправлен на учебу в Московскую промакадемию. Знаменательным событием руководства Голубенко, да и всей первой пятилетки, стал пуск домны № 7, состоявшийся 12 мая 1932 года. Степень механизации и автоматизации новой доменной печи по тогдашним меркам считалась исключительно высокой. Впервые удалось отказаться от тяжелого труда каталей. Вместо многочисленной бригады, печь загружалась всего десятью машинистами. По итогам Всесоюзного производственного конкурса на лучшую доменную печь страны первую премию и звание “Лучшая доменная печь Советского Союза” завоевал агрегат ДГЗ. В октябре 1932 года на заводе, возглавляемом Голубенко, начинает издаваться многотиражная газета “Знамя Дзержинки”.

После возвращения Манаенкова, Голубенко избирают председателем Днепропетровского горсовета. Место которого он занимал с 1933 по 1935 год. И, наконец, с 1935 года он – начальник Каменского строительного управления “Коксохиммонтаж”, другими словами, – начальник строительств Баглейского коксохимического завода. В общем, перед нами незаурядный представитель советской  руководящей элиты, у которого за плечами внушительный опыт партийной и революционной борьбы.

Супруга Николая Васильевича, Эсфирь Александровна Голубенко-Фельдман, еврейка, из торговцев, беспартийная, родилась в 1900 году в городке Стеблево Киевской губернии. Имея высшее инженерно-строительное образование, она, согласно официальным данным, занимала пост начальника строительства Госбанка в Днепропетровске. “Но не исключена вероятность, что это ошибка или элементарная опечатка, – рассуждая, говорит А.Слоневский. – Днепропетровский Госбанк строился в период с 1936 по 1938 годы. Ныне это здание по улице Юлиуса Фучика, 12-А. А Каменской Госбанк в 1936 году уже функционировал. Поневоле склоняешься к мысли, что Голубенко-Фельдман руководила строительством именно Каменского финансового учреждения. Тем более, что Эсфирь Александровна 23 августа 1936 года уже была арестована как член контрреволюционной троцкистской организации, якобы созданной ее мужем. Увы, не все было стерильно в биографии Голубенко. Еще в конце 20-х годов Николай Васильевич, разделяя взгляды Троцкого, принимал участие в партийных дискуссиях. В конце 1927 года его исключили из рядов ВКП(б) и вторично отправили в Сибирь. Но уже не как противника самодержавия, а как неразвооружившегося врага советской власти. Подав заявление об отказе от оппозиционной борьбы, Голубенко был восстановлен в партии. И в 1929 году возвратился в Украину, где  ему вернули самые престижные должности. Но факт троцкистского прошлого уже навсегда отпечатался контрреволюционным клеймом в личном деле Н.В.Голубенко”.

30-е годы. Сталин и его приспешники нашли новый контингент врагов народа. Ушли в прошлое помещики, капиталисты и белогвардейцы. В повестку дня была поставлена борьба с троцкистами. Под эту гребенку попадали все, кто когда-либо участвовал в партийных дискуссиях, высказывая точку зрения, не совпадающую с линией Генсека. Такими фигурами, объединенными НКВД в руководстве украинской контрреволюционной троцкистской организации, стали Голубенко, Коцюбинский и Логинов.

Юрий Коцюбинский

Юрий Коцюбинский, сын украинского писателя Михаила Коцюбинского, был героем гражданской войны. А в 30-е годы – заместителем Совнаркома УССР, председателем Госплана республики. Владимир Логинов – участник борьбы за власть Советов в Украине, возглавлял Харьковский трест “Укркокс”. Кстати, Владимир Федорович проживал в Харькове, в одном доме с Романом Ароновичем Вальманом и состоял с ним в дружеских отношениях. Вальман в 1937 году получил назначение на пост технического директора ДКХЗ имени Орджоникидзе. Арестован в Днепродзержинске и расстрелян как враг народа. Коцюбинский и Логинов в конце 20-х годов также являлись сторонниками Троцкого и принимали участие в партийных дебатах. Эти люди как нельзя лучше устраивали дирижера репрессий. В июле 1936 года их всех троих арестовали и привезли в Киев. Зубенко из Днепродзержинска, Логинова из Харькова, Коцюбинского из Хабаровского края, где Юрий Михайлович отбывал ссылку. Им предъявили обвинения в организации и руководстве украинского троцкистского центра.

После этого начались изнурительные многодневные допросы, которые, наверняка, сопровождались нечеловеческими пытками. Такой вывод напрашивается сам собой, после прочтения признательных показаний подследственных. Никакой нормальный человек не в состоянии так дико оговаривать себя и всех, на кого укажут. Так, в протоколе от 9-10 августа 1936 года записано: “Я вынужден признать, что скрывал от следствия террористическую деятельность, в которой я, Голубенко, принимал активное участие. Указания по террору я получал от Коцюбинского. Он сообщил, что Московский троцкистско-зиновьевский центр стал на путь террористической борьбы и разрабатывает план террористического акта против Сталина”. На вопрос, с кем персонально в Московском центре был связан Коцюбинский, следователь записал то, что и требовалось доказать – “С Пятаковым”. Пятаков, как заявил Коцюбинский, предложил ему привлечь к этой работе и меня, Голубенко. На следующий день после допроса, украинские чекисты телеграфом прислали показания Голубенко в ЦК ВКП(б) Ежову и в НКВД Ягоде. Те, в свою очередь, показали информацию Сталину. 12 сентября 1936 года Пятакова арестовали и в январе 1937 года судили вместе с остальными членами параллельного троцкистского центра. Но пытки в отношении Голубенко не закончились. Ему предлагают назвать членов созданных им боевых групп осуществления террористических актов. Приписали Голубенко и вредительство в промышленности, с привлечением к нему начальника строительства днепродзержинского азотно-тукового завода Пушко, впоследствии арестованного и расстрелянного как врага народа.

В середине декабря 1936 года следствие было закончено, и Голубенко, Коцюбинского и Логинова этапировали в Москву. 19 января 1937 года Голубенко допрашивает следователь по особо важным делам Шенин в присутствии Генерального Прокурора СССР Вышинского. После чего дело передается в военную коллегию Верховного Суда СССР. Насколько важным для московских царедворцев являлся этот процесс, свидетельствует факт, что председательствовал на суде сам Ульрих, генерал-полковник юстиции, один из самых зловещих фигурантов в окружении Сталина. Он получал лично от Иосифа Виссарионовича команды определения для подсудимых мер наказания. Судья-убийца был беспощаден и в отношении Николая Васильевича Голубенко. 8 марта 1937 года бывшего директора ДГЗ и начальника строительства “Баглейкокса” приговорили к смертной казни. И уже на следующий день расстреляли.

Страшное время наступило для семьи Голубенко. Супруга Николая Васильевича, Эсфирь Александровна, была арестована  23 августа 1936 года на железнодорожном вокзале. Когда она собирались сесть в поезд, чтобы поехать в Киев на свидание с мужем. Ее обвинили в участии в контрреволюционной троцкистской организации, осуществившей убийство М.Кирова и готовившей новые теракты, во вхождении в состав группы боевиков, созданной Голубенко. Во время суда 29 марта 1937 года большинство обвинений в свой адрес она не признала. Но это не помешало самому гуманному суду в мире вынести приговор в виде 10 лет тюремного заключения и пяти лет поражения в правах. Срок наказания определили отбывать в Ярославской тюрьме. Но уже 3 сентября 1937 года тройка областного управления НКВД по Ярославской области, по представлению начальника тюрьмы вынесла приговор – Фельдман-Голубенко расстрелять. Причиной расстрела оказалось стихотворение контрреволюционного содержания, найденное у нее во время обыска. Приговор привели в исполнение ночью 4 сентября 1937 года в камере Ярославской тюрьмы.

После смерти родителей, осталась сиротой их 13-летняя дочь Валентина, со слепой бабушкой на руках. Мыкавшейся по родственникам девочке как-то удалось закончить десять классов. В институт дочь врагов народа, естественно, не приняли. Ценой больших усилий Валентина Голубенко устроилась чернорабочей (грузчиком) на строительстве. Неоднократно она обращалась в различные инстанции с мольбой о справедливости. Но только через 22 года начался пересмотр дела ее родителей. Военная коллегия Верховного Суда СССР в постановлении от 22 августа 1959 года нашла, что так называемый украинский троцкистский центр в составе Голубенко, Коцюбинского и Логинова вообще не существовал. Также практически в то же время была полностью реабилитирована Валина мама, Голубенко-Фельдман. Но, как пел Владимир Высоцкий, разве от этого легче?

Система не отпускает так легко из своих объятий тех, кто когда-либо в них попал

Из справки архива службы безопасности Украины по Днепропетровской области: “Заместитель коммерческого директора ДГЗ Алексей Данилович Зубенко, родился в 1901 году в Нижнеднепровске. Украинец. Из рабочих. Член ВКП(б) с 1919 г. Образование неполное среднее. Место проживания – Днепродзержинск. Женат. Трое детей. Военной коллегией Верховного Суда СССР 31 марта 1938 г. обвинен в принадлежности к контрреволюционной организации, осужден к исправительно-трудовым лагерям на 15 лет. Реабилитирован военной коллегией Верховного Суда СССР 20 августа 1955 г”.

11-летний Алексей Зубенко после смерти отца в 1912 году был вынужден бросить обучение в начальном училище и идти работать. В начале служил в так называемом польском клубе при заводе Гантке. Затем – рассыльным в конторе трубонарезного цеха. С 1915 года стал непосредственно к трубонарезному станку. В октябре 1917 года 16-летний Алексей вступил в ряды Брянского отряда Красной гвардии, штурмовал вместе с товарищами городской почтамт, где засели гайдамаки. Далее принимал участие в боях с войсками атамана Каледина под Таганрогом, с соединениями атамана Григорьева. И после двух ранений 8 месяцев находился на лечении.

Возвратившись в Нижнеднепровск членом партии большевиков, Алексей  работает в ревкоме. Во время наступления войск Деникина ему поручается отвезти в Киев документы ревкома. Из Киева молодого большевика отправили в Москву в распоряжение ЦК РКП(б). Центральный Комитет посылает его учиться вначале в Центральную партийную школу, а затем – в коммунистический университет имени Свердлова. По окончании университета он получает направление на Северный Кавказ, где работает в губернском продовольственном комитете. Наконец, в 1930 году Алексей Данилович поступает в распоряжение директора металлургического завода имени Дзержинского Иосифа Манаенкова, где принимает должность коммерческого директора  ДГЗ. После ареста некоторых служащих по делу Промпартии требовались новые руководящие кадры.

На новом месте работы Алексей Зубенко быстро вошел в курс дел и проявил себя с наилучшей стороны. Он умело решал хозяйственные вопросы, в частности, поставки на завод сырья и топлива, что в те времена составляло серьезную проблему. Алексей Данилович звоевал авторитет в коллективе, у него появилось много друзей. Но вот беда, в 1931 году он дал положительную характеристику и поручительство одному из своих друзей, осужденному за передачу личного партбилета другому лицу. За этот сердобольный поступок, порочащий коммуниста, самого Алексея Зубенко исключили из рядов ВКП(б). За исключением из партии последовало понижение в должности. И уже при новом директоре ДГЗ Н.Голубенко Алексея Зубенко перевели на должность заместителя директора по коммерческой части. Правда, некоторое время спустя в партии его восстановили, но не в должности. В 1933 году Дзержинку возглавил очередной директор Авраамий Завенягин, в будущем – один из руководителей промышленности СССР. Это знакомство в дальнейшем сыграло роль в судьбе Зубенко. Между Аврамием Павловичем и Алексеем Даниловичем установились хорошие, уважительные, деловые отношения. Но для спокойной жизни этого оказалось мало. В 1934 году на ДГЗ проходила общезаводская чистка партии. Суть которой заключалась в выявлении неблагонадежных элементов и очищении здорового организма партии от всякого рода  прилепившихся субъектов.

В 1935 году на заседании бюро заводского парткома Зубенко получил взыскание за то, что скрыл от партии при вступлении торговца-отца, который имел, к тому же, наемных рабочих. В последствии оказалось, что Зубенко на этом не успокоился, и в 1936 году оказал материальную помощь троцкисту Максименко, вернувшемуся из ссылки. И наконец, дал положительную характеристику начальнику планового отдела ДГЗ, врагу народа Станкевичу. По совокупности этих прегрешений против партии, а еще за связь с врагами народа Голубенко, Зайченко, Довжанским и другими, Алексей Зубенко в 1937 году  решением райкома завода Дзержинского исключен из членов КП(б)У. 10 августа 1936 года Станкевич был арестован органами НКВД по обвинению в контрреволюционной деятельности и троцкизме. Но во время следствия произошли непредвиденные чекистами события. Начальник вальцетокарного цеха  Пучков и главный механик завода Молчанов встали на путь защиты Станкевича. Пучков и Молчанов начали собирать подписи среди заводских коммунистов под характеристикой Михаилу Евсеевичу Станкевичу. И заверяли эти подписи в заводском райкоме партии. Одним из недальновидных подписантов был и заместитель коммерческого директора предприятия.

После окончания следствия и вынесения приговора Станкевичу, органы НКВД взялись за тех, кто посмел поднять голос в его защиту. 22 августа 1937 года Зубенко был арестован, а в его квартире произведен обыск. И хотя чекисты никакого криминала не нашли, однако заточили Алексея Даниловича в тюрпод НКВД, находящийся в здании № 13 по проспекту имени товарища Пелина. В камере находилось около 50 человек. В доме остались дочери, Чарниан и Валерия, беременная супруга Людмила Петровна и мать Анастасия Никифоровна. Уже на следующий день состоялось экстренное заседание бюро Днепродзержинского горкома партии, на котором принято единогласное решение подтвердить постановление ЗПК об исключении арестованного Алексея Зубенко из рядов КП(б)У.

После этого начались тюремные мытарства. На первом же допросе следователь Лещинер выдвинул против Зубенко обвинение в принадлежности к троцкистской диверсионной организации, которую “возглавлял” бывший директор ДГЗ Голубенко. Надо отдать должное мужеству Алексея Даниловича. Он отрицал свое участие в контрреволюционной организации. И даже написал военному прокурору письмо с изложением перипетий следствия, на котором от него требовали признательные показания. Допрос шел за допросом. Причем следователь проявлял “гуманность”: бил мало, только держал по двое суток на ногах.

4 января 1938 года состоялась очная ставка с арестованным заместителем начальника осебандажного цеха, на которой Зубенко заявил, что никогда не принадлежал к контрреволюционной организации. Тут уже терпению следователя наступил конец, и обработку Алексея Даниловича поручили другим специалистам, следователям Кубику и Линевскому, у которых он готов был подписать что угодно.  В частности, ему предлагали на выбор признать себя или членом вредительской троцкистской организации Голубенко, или контрреволюционной организации Манаенкова. В конце концов, Зубенко подписал протокол допроса, в котором признал себя участником антисоветской правотроцкистской организации, в составе которой, наряду с другими ее членами, он совершал вредительские акты, направленные на дезорганизацию  производственной деятельности ДГЗ. Суд состоялся 31 марта 1938 года. Судила выездная сессия военной коллегии Верховного Суда СССР. Когда дело дошло до Зубенко, он подвел следствие. На вопрос председательствующего, признает ли он себя виновным, Алексей Данилович зная, что его ждет в камере после суда, ответил: “Нет, не признаю. Поскольку на очных ставках оговорил себя и других лиц”. На этом судебное разбирательство окончилось, и подсудимому Зубенко зачитали приговор – тюремное заключение на 15 лет, с поражением в правах на 5 лет, с конфискацией всего лично принадлежавшего имущества.

После оглашения приговора Алексея Даниловича отправили на Соловки, где он провел год в тюрьме. Затем – этап Северным морским путем на строительство Норильского комбината. И здесь, о чудо! В колонии заключенных заметил начальник “Норильскстроя” Завенягин, по распоряжению которого ЗК Зубенко направляют в Дудинку, порт на реке Енисей, куда поставлялись грузы для строительства комбината. И назначают инженером-приемщиком поступающего оборудования. Его безупречный труд был, по тем временам, достойно отмечен. Алексею Даниловичу урезали срок заключения на 3 года и 8 месяцев. Но заключенный добивается большей справедливости и после его очередного обращения в Верховный Суд СССР ему сокращают срок заключения до 10 лет. А с учетом предыдущих снижений, он 2 июля 1946 года становится свободным человеком и получает паспорт гражданина СССР. Алексей Данилович остается работать в Дудинском порту как вольнонаемный. Его назначают начальником отдела складского хозяйства. К нему приезжает семья. Он впервые видит своего 8-летнего сына, родившегося после ареста и заточения в тюрьму. Но система не отпускает так легко из своих объятий тех, кто когда-либо в них попал. 30 декабря 1950 года особое совещание при министре Госбезопасности СССР принимает решение Зубенко за принадлежность к антисоветской троцкистской организации выслать на поселение в Красноярский край под наблюдением органов МГБ. На Зубенко вновь появляется клеймо врага народа. Но как ценного специалиста его оставляют работать в управлении складского хозяйства Дудинского порта. И в который раз Зубенко обращается к властям, надеясь, что справедливость, в конце концов, восторжествует. Но лишь 20 августа 1955 года, когда уже задули ветры перемен,  военная коллегия Верховного Суда СССР отменила все обвинения в адрес А.Д.Зубенко”.

Покинув места не столь отдаленные, Зубенко переезжает в Череповец, куда его приглашают на должность заместителя директора металлургического завода. В 1964 году Алексей Данилович возвращается на родину, в Днепропетровскую область. И еще 20 лет работает начальником отдела инспекции и мобилизации ресурсов при Днепропетровском территориальном управлении Госснаба. Умер Зубенко Алексей Данилович в 1999 году. 

В.Куленко